Preview

Сеченовский вестник

Расширенный поиск

Отдаленные изменения зубочелюстной системы крыс после экспериментальной интраабдоминальной гипертензии

https://doi.org/10.47093/2218-7332.2021.12.3.38-46

Содержание

Перейти к:

Аннотация

Цель. Установить влияние экспериментальной интраабдоминальной гипертензии (ИАГ) на зубочелюстную систему крыс в отдаленном периоде на основе изучения провоспалительных цитокинов и морфологического анализа элементов височно-нижнечелюстного сустава (ВНЧС) и слюнных желез.

Материалы и методы. Эксперимент проведен на 60 новорожденных крысах, моделирование ИАГ проводилось путем введения в брюшную полость коллагена до заданного уровня интраабдоминального давления. Крысы были равномерно (п = 20) разделены на 3 группы: 1-я - контроль; 2-я и 3-я - с легкой и тяжелой ИАГ соответственно. Через 10 и 120 дней определено содержание IL-18, MCP-1, NGAL в сыворотке крови методом мультиплексного анализа, через 10 дней VEGF-C - методом ELISA. Через 120 дней проведено морфологическое исследование ВНЧС и слюнных желез на микроскопе Leica DM2000.

Результаты. Через 10 и 120 дней содержание NGAL, IL-18 и МСР-1 в сыворотке крови во 2-й и 3-й группах по сравнению с контролем было статистически значимо повышено; концентрация МСР-1 увеличивалась пропорционально тяжести ИАГ с достижением максимальных значений в 3-й группе. Через 10 дней уровень VEGF относительно группы контроля был значимо повышен во 2-й группе (р < 0,02). Воспаление ВНЧС в группах 2 и 3 наблюдалось значимо чаще, чем в группе контроля (р = 0,0002). В группе 3 дисциркуляторные нарушения и дегенерация костного мозга ВНЧС, а также воспаление, дисциркуляторные нарушения и гиперплазия лимфоидной ткани слюнных желез наблюдались статистически значимо чаще по сравнению с 1-й и 2-й группами.

Заключение. В отдаленном периоде при экспериментальной ИАГ установлено повышение уровней маркеров воспаления и гипоксии в сыворотке крови крыс; выраженность синовиита и сиаладенита нарастала с увеличением уровня интраабдоминального давления; максимальные изменения маркеров воспаления и морфологические изменения ВНЧС и слюнных желез крыс отмечались в группе с тяжелой степенью ИАГ.

Список сокращений

  • HIF – hypoxia inducible factor, фактор, индуцируемый гипоксией
  • IL-18 – interleukin-18, интерлейкин-18
  • MCP-1 – monocyte chemoattractant protein-1, моноцитарный хемоаттрактантный протеин-1
  • NGAL – neutrophil gelatinase-associated lipocalin, липокалин, ассоциированный с желатиназой нейтрофилов
  • VEGF – vascular endothelial growth factor, васкулоэндотелиальный фактор роста
  • ВНЧС – височно-нижнечелюстной сустав
  • ЗЧС – зубочелюстная система
  • ИАГ – интраабдоминальная гипертензия
  • ИАД – интраабдоминальное давление

Интраабдоминальная гипертензия (ИАГ) – устойчивое или повторяющееся повышение интраабдоминального давления (ИАД) выше 12 мм рт. ст. [1]. У 30% детей ИАГ сопровождается развитием органной дисфункции [2], а показатели смертности сохраняются на высоком уровне и достигают 60%, а в группе новорожденных – 70–90% [3].

Одними из первых клинических проявлений ИАГ являются гипоксия и гиперкапния. Результатами исследований установлено, что длительная гипоксия у крыс вызывает повреждение височно-нижнечелюстного сустава (ВНЧС), тканей слюнных желез, снижение секреторной функции и изменение состава слюны. Гистологический анализ слюнных желез крыс показал структурные изменения секреторных клеток [4].

Известно, что любое повреждение органа сопровождается повышением в биологических жидкостях молекулярных маркеров воспаления и гипоксии [5].

Цель исследования – установить влияние экспериментальной ИАГ на зубочелюстную систему (ЗЧС) крыс в отдаленном периоде на основе изучения провоспалительных цитокинов и морфологического анализа элементов ВНЧС и слюнных желез.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Протокол исследования одобрен локальным этическим комитетом ФГАОУ ВО «Первый МГМУ им. И.М. Сеченова» (протокол № 16-19) от 04.12.2019. Исследования на экспериментальных животных проводились в соответствии с ГОСТ 33215-2014 от 01.07.20161, ГОСТ 33216-2014 от 01.07.2016и Руководством по содержанию и использованию лабораторных животных (Guide for the Care and Use of Laboratory Animals, 8th edition)3.

Для моделирования ИАГ использовались самки крыс линии Wistar с выводками (по 7–10 крыс у каждой особи). Выбор животных был обусловлен сходством строения ВНЧС и продуктов секреции слюнных желез с таковыми у человека. Каждая самка с пометом содержалась в отдельной поликарбонатной клетке (после предварительной дезинфекции и обработки) при температуре 19–23 °C и круглосуточном световом режиме (12 часов света, 12 часов темноты), со свободным доступом к воде и еде. Помет находился на естественном вскармливании.

Расчет необходимого размера выборки выполнен с помощью открытого программного обеспечения G*Power 3.1с учетом следующих параметров: однофакторный дисперсионный анализ, большая величина эффекта (Cohen’s f = 0,40), уровень значимости 0,05, мощность 0,80, 3 группы исследования. Расчет показал, что необходимый объем выборки составляет 60 особей.

Моделирование ИАГ: под контролем внутрипузырной манометрии в брюшную полость вводили стерильный объемообразующий коллагеновый филлер в количестве, необходимом для создания заданного уровня ИАД. Подробное описание модели ИАГ у новорожденных крыс было приведено нами в предыдущем исследовании [5].

Новорожденные крысы Wistar (n = 60) были разделены на три группы (рис. 1):

  • 1-я группа (n = 20) – контроль;
  • 2-я группа (n = 20) – экспериментальная ИАГ легкой степени (ИАД = 6–13 мм рт. ст.) продолжительностью 10 дней;
  • 3-я группа (n = 20) – экспериментальная ИАГ тяжелой степени (ИАД = 14–20 мм рт. ст.) продолжительностью 10 дней.

РИС. 1. Схема исследования.
FIG. 1. Scheme of the study.

Примечание: ИАГ – интраабдоминальная гипертензия; ИАД – интраабдоминальное давление.
Note: IAH – intra-abdominal hypertension; IAP – intra-abdominal pressure.

Первая точка исследования: через 10 дней после создания ИАГ 30 животным (по 10 крыс из каждой группы) была проведена общая анестезия препаратами гидрохлорида кетамина (90 мг/кг) и ксилазина (10 мг/кг). После устранения роговичного рефлекса и рефлекса отдергивания лапы был выполнен забор крови из полости левого желудочка. Полученные образцы сыворотки крови хранили при t –80 ºС в пробирках с крышками «Эппендорф». По завершении манипуляций животных выводили из эксперимента путем декапитации с соблюдением правил эвтаназии согласно требованиям п. 12 Хельсинкской декларации Всемирной медицинской ассоциации о гуманном отношении к животным.

Вторая точка исследования: через 120 дней после ИАГ оставшимся 30 животным (по 10 крыс из каждой группы) проведена общая анестезия вышеуказанными препаратами. После введения в наркоз выполнен забор крови из полости левого желудочка, проведены операции по забору ВНЧС, околоушных слюнных желез. Правую железу и левый ВНЧС фиксировали в 10% формалине и заливали в парафин. Парафиновые срезы ВНЧС и слюнных желез окрашивали гематоксилином и эозином. По истечении операций животных выводили из эксперимента тем же способом, что и после первой точки исследования. Изучение биопсийного материала на светооптическом уровне и его фотосъемку осуществляли на микроскопе Leiсa DM2000 (Вецлар, Германия) со встроенной цифровой фотокамерой.

В первой и второй точках исследования в сыворотке крови определяли содержание следующих цитокинов: IL-18 (interleukin-18 – интерлейкин-18), NGAL (neutrophil gelatinase-associated lipocalin – липокалин, ассоциированный с желатиназой нейтрофилов), MCP-1 (monocyte chemoattractant protein-1 – моноцитарный хемоаттрактантный протеин-1) с помощью мультиплексного анализа с применением почечной панели (Bio-plex MAGPIX and PC, Bio-Rad). Для определения VEGF-C в первой точке (vascular endothelial growth factor С – васкулоэндотелиальный фактор роста тип С) использовали тест-системы BCM Diagnostics и Bender Medsystems (Австрия) для твердофазного иммуноферментного анализа (ELISA) на анализаторе Stat Fax 2010 (Stat Fax, США).

Во второй точке исследования проводили морфологическое исследование ВНЧС и слюнных желез. В обеих структурах оценивались воспаление и дисциркуляторные нарушения, в ВНЧС – дегенерация костного мозга, в слюнных железах – гиперплазия лимфоидной ткани. Выбор сроков проведения морфологического исследования на 120-е сутки после моделирования ИАГ объяснялся формированием к этому времени полного комплекта зубов и созреванием всех элементов ЗЧС.

Статистический анализ данных

Проверку гипотезы на нормальность распределения проводили с помощью теста Шапиро – Уилка. Количественный данные представлены в виде медианы (Me) и интерквартильного размаха (ИКР, 25-й, 75-й процентили). Различие между независимыми выборками оценивали с использованием критерия Краскела – Уоллиса (с целью коррекции множественных сравнений применялась поправка Данна), для сравнения непараметрических данных использовался точный критерий Фишера. Данные обрабатывались с помощью программы Statistica 13.0 (TIBCO, США).

РЕЗУЛЬТАТЫ

Первая точка исследования

Содержание NGAL, IL-18 и МСР-1 в сыворотке крови во 2-й группе по сравнению с контролем было статистически значимо повышено (p < 0,02; p < 0,005; p < 0,006 соответственно). Аналогичные изменения данных цитокинов получены и в 3-й группе (p < 0,02; p < 0,005; p < 0,007 соответственно) (табл. 1).

Уровень VEGF в сыворотке крови относительно группы контроля был значимо повышен во 2-й группе (p < 0,02) (табл. 1).

Таблица 1. Цитокиновый профиль сыворотки крови в динамике экспериментального исследования (n = 30)

Table 1. Serum cytokine profile in the dynamics of the experimental study (n = 30)

 

Группа 1 / Group 1

(n = 10)

Группа 2 / Group 2

(n = 10)

Значение pa / pa value

Группа 3 / Group 3

(n = 10)

Значение pb / pb value

Значение pc / pc value

1-я точка исследования (10-й день) / First assessment (10th day)

NGAL, нг/мл / ng/ml

0,88 [ 0,29; 1,54]

3,33 [ 2,44; 5,83]

0,02

5,87 [ 1,63; 61,8]

0,02

0,57

IL-18, пг/мл / pg/ml

0,47 [ 0,31; 0,54]

1,51 [ 1,35; 2,26]

0,005

1,55 [ 1,41; 2,27]

0,005

0,5

MCP-1, пг/мл / pg/ml

0,46 [ 0,41; 0,51]

1,55 [ 1,49; 2,95]

0,006

3,44 [ 2,42; 3,51]

0,007

0,05

VEGF, пг/мл / pg/ml

65,5 [ 55,5; 75,5]

84 [ 62,5; 188,2]

0,02

62 [ 53; 68,5]

0,2

0,02

2-я точка исследования (120-й день) / Second assessment (120th day)

NGAL, нг/мл / ng/ml

14,6 [ 11,3; 17,1]

123,6 [ 101,7; 159,4]

0,01

87,6 [ 86,4; 112,9]

0,01

0,06

IL-18, пг/мл / pg/ml

1,35 [ 1,21; 1,53]

2,33 [ 2,26; 3,51]

0,04

2,27 [ 1,76; 2,7]

0,017

0,85

MCP-1, пг/мл / pg/ml

0,84 [ 0,41; 1,26]

2,41 [ 1,5; 2,84]

0,001

3,2 [ 2,7; 3,8]

0,008

0,01

Примечание: данные представлены в виде медианы и интерквартильного размаха (25-й, 75-й процентили); pa – сравнение группы 2 с группой 1; pb – сравнение группы 3 с группой 1; pс – сравнение группы 3 с группой 2; IL-18 – интерлейкин 18; МСР-1 – моноцитарный хемоаттрактантный протеин-1, NGAL – липокалин, ассоциированный с желатиназой нейтрофилов; VEGF – васкулоэндотелиальный фактор роста.
Note: data are presented as median and interquartile range (25th, 75th percentiles); pa – when comparing group 2 with control; pb – when comparing group 3 with control; pс – when comparing group 3 with group 2; IL-18 – interleukin-18; МСР-1 – monocyte chemoattractant protein-1; NGAL – neutrophil gelatinase-associated lipocalin; VEGF – vascular endothelial growth factor.

Вторая точка исследования

Содержание NGAL, IL-18, и МСР-1 в сыворотке крови во 2-й группе по сравнению с контролем было статистически значимо повышено (p < 0,01; p < 0,04; p < 0,001 соответственно). Аналогичные изменения данных цитокинов получены и в 3-й группе (p < 0,01; p < 0,017; p < 0,008 соответственно) (табл. 1). При этом во 2-й точке концентрация МСР-1 увеличивалась пропорционально тяжести ИАГ с достижением максимальных значений в 3-й группе (p < 0,01) (табл. 1).

Анализ морфологического строения ВНЧС в группе 1 (контроль) показал, что синовиальные оболочки, покрывающие гиалиновый хрящ, содержали кровеносные и лимфатические капилляры, нервные окончания, элементы костной и костномозговой ткани, имели фиброзный тип строения и состояли из синовиоцитов, располагающихся на фиброзной ткани, представленной фибробластическими элементами и экстрацеллюлярным матриксом.

Во 2-й группе синовиальные оболочки, покрывающие гиалиновый хрящ, были умеренно или незначительно инфильтрированы лимфогистиоцитами и плазматическими клетками. Отмечалось очаговое слущивание синовиоцитов с их гиперплазией, но с сохранением фиброзного типа строения (рис. 2А). В двух случаях воспалительные изменения соответствовали синовииту умеренной степени активности, в семи – низкой степени активности. Изменений костной и костномозговой ткани в этой группе не отмечено.

В 3-й группе синовиальные оболочки были значительно инфильтрированы лимфогистиоцитами и плазматическими клетками (рис. 2B). Воспалительный инфильтрат у трех животных распространялся на хрящевую ткань с развитием участков лизиса. Регистрировалось очаговое слущивание синовиоцитов и их гиперплазия. Установлено распространение воспалительного инфильтрата на прилежащую жировую ткань, разрушение костной и костномозговой ткани. Таким образом, у преобладающего числа крыс (n = 9) наблюдался синовиит выраженной степени активности.

Анализ морфологического строения слюнных желез смешанного типа в группе 1 показал, что последние были представлены альвеолярными концевыми отделами с признаками белково-синтетической активности (белковый тип). Визуализировались выводные протоки, окруженные тонкой соединительнотканной прослойкой, в трех случаях – белковые полулуния (рис. 3А).

Во 2-й группе строение слюнных желез не отличалось от 1-й группы. В 3-й группе большинство крыс (n = 8) были с признаками сиаладенита: строма (преимущественно перидуктальная) массивно инфильтрирована лимфогистиоцитами и плазматическими клетками (рис. 3B). В регионарных лимфатических узлах выявлены признаки гиперплазии лимфоидной ткани. У двух крыс патологии не выявлено.

Сравнительный анализ морфологических изменений образцов ВНЧС и слюнных желез представлен в таблице 2. В группах 2 и 3 воспаление ВНЧС наблюдалось статистически значимо чаще, чем в группе контроля (p = 0,0002).

Таблица 2. Морфологические изменения в височно-нижнечелюстном суставе и слюнных железах у крыс во второй точке исследования

Table 2. Morphologic changes in the temporomandibular joint and salivary glands in rats at the 2nd assessment of the study

Характеристика / Characteristic

Височно-нижнечелюстной сустав / Temporomandibular joint

Слюнные железы / Salivary glands

Группа 1 / Group 1

(n = 10)

Группа 2 / Group 2

(n = 10)

Группа 3 / Group 3

(n = 10)

Значение p / p value

Группа 1 / Group 1

(n = 10)

Группа 2 / Group 2

(n = 10)

Группа 3 / Group 3

(n = 10)

Значение p / p value

Воспаление / Inflammation, n

-

9

9

0,0002

-

-

8

0,0002

Дисциркуляторные нарушения / Circulatory disorders, n

-

1

9

0,0002

-

-

10

0,00001

Дегенерация костного мозга /
Degeneration of bone marrow, n

-

-

10

0,00001

-

-

-

 

Гиперплазия лимфоидной ткани / Hyperplasia of lymphoid tissue, n

-

-

-

 

-

-

10

0,00001

В группе 3 дисциркуляторные нарушения и дегенерация костного мозга при изучении ВНЧС, а также воспаление, дисциркуляторные нарушения и гиперплазия лимфоидной ткани слюнных желез наблюдались статистически значимо чаще по сравнению с 1-й и 2-й группами (p = 0,0002).

РИС. 2. Морфологические препараты строения височно-нижнечелюстного сустава крыс в экспериментальных группах. Окраска гематоксилин-эозином, ×40. А – умеренная инфильтрация синовиальных оболочек лимфогистиоцитами (из 2-й группы). В – выраженная инфильтрация синовиальных оболочек лимфогистиоцитами (из 3-й группы).

FIG. 2. Morphology of temporomandibular joint in rats in the experimental groups. Staining with hematoxylin and eosin, magnification ×40. А – moderate lymphohistiocytic infiltration of synovial membranes (from group 2). В – pronounced lymphohistiocytic infiltration of synovial membranes (from group 3).

РИС. 3. Морфологические препараты слюнных желез крыс в экспериментальных группах. Окраска гематоксилин-эозином, ×400. А – нормальное строение альвеолярных и протоковых структур (из 1-й группы). В – выраженная инфильтрация лимфогистиоцитами (из 3-й группы).

FIG. 3. Morphology of salivary glands in rats in the experimental groups. Staining with hematoxylin and eosin, magnification ×400. A – the normal state of alveolar and ductal structures (from group 1). B – pronounced lymphohistiocytic infiltration (from group 3).

ОБСУЖДЕНИЕ

На фоне ИАГ повреждаются все органы и системы организма человека. Увеличение ИАД приводит к дисфункции всех органов брюшной полости и забрюшинного пространства за счет патологического изменения кровообращения: снижения притока артериальной крови, обструкции венозного оттока, микроциркуляторных нарушений [6].

В ходе исследования установлено, что содержание IL-18, МСР-1 и NGAL в сыворотке крови было статистически значимо повышено во 2-й и 3-й группах по сравнению с контролем через 10 и 120 дней после моделирования ИАГ. При этом максимальные значения биомаркеров наблюдались при более тяжелой степени ИАГ – в 3-й группе. Повышение этих цитокинов в сыворотке крови было обнаружено у новорожденных с ИАГ [7]. Основной функцией IL-18 и МСР-1 является обеспечение миграции моноцитов в очаги повреждения клеток с формированием моноцитарно-макрофагального инфильтрата, что становится фактором риска персистенции воспаления и перехода его в хроническое при повреждении органов и тканей в условиях ИАГ [7].

В литературе имеются данные, согласно которым в ходе проведения иммуногистохимического анализа и полимеразной цепной реакции в ткани поврежденной слюной железы идентифицирован высокий уровень экспрессии NGAL и матричной РНК NGAL соответственно. Была установлена прямая корреляция между степенью воспаления слюнных желез и концентрацией в ней данного цитокина [8]. Кроме того, выявлено, что повышение содержания указанного маркера в слюне и сыворотке крови может быть связано не только с поражением железистой ткани, но и с гингивитом и парадонтитом [9][10]. Возможно, полученные нами высокие значения указанного биомаркера в сыворотке крови были следствием патологических изменений в тканях ротовой полости, что согласуется с литературными данными [11].

Уровень VEGF-C был повышен во 2-й группе, что указывало на мобилизацию механизмов адаптации в виде ангиогенеза с момента начала действия гипоксического фактора. Влияние гипоксии на организм хорошо изучено, однако ее роль в поддержании здоровья полости рта до сих пор не ясна. Суставной хрящ – уникальная ткань, клетки которой потребляют значительно меньше кислорода, чем другие [12]. Суставной хрящ не имеет сосудов, поэтому все питательные вещества, включая кислород, доставляются к хондроцитам путем диффузии из синовиальной жидкости. В норме данная структура существует при низком давлении кислорода (~5%). Несмотря на то что хондроциты стойко переносят дефицит кислорода в течение длительного времени, при продолжительно низком его напряжении скорость синтеза матрикса и выработки энергии замедляется [11]. В ответ на гипоксию активируются различные пути регуляции, включая активацию HIF (hypoxia inducible factor, фактор, индуцируемый гипоксией), который регулирует метаболизм и жизненный цикл клетки [12]. Низкое напряжение кислорода и HIF-1α – факторы, определяющие состояние суставных хондроцитов как во время поддержания гомеостаза хряща, так и при развитии патологии. HIF-1α – фактор транскрипции, регулирующий метаболизм клеточной энергии, ангиогенез, апоптоз и пролиферацию клеток, синтез матрикса суставными хондроцитами и хондроцитами пластинки роста [13].

A.R. Terrizzi и соавт. [14] установили, что при периодической гипоксии у крыс, находящихся в условиях барокамеры, наблюдался повышенный катаболизм HIF-1α. Полученные данные указывали на низкий уровень транскрипции генов, необходимых для адаптации к стрессорному фактору. Это приводило к дискоординации в работе защитных механизмов, обеспечивающих нормальную функцию желез. Выраженный воспалительный ответ ассоциировался с высокими показателями простагландина E2 в тканях десны, что могло объяснить гипосаливацию у взрослых крыс в эксперименте. Морфологический анализ при помощи электронной микроскопии позволил определить апоптоз клеток в ацинусах и вставочных протоках, а также низкое количество секреторных гранул, которые были неравномерно распределены в ацинусах поднижнечелюстной слюнной железы [14].

Длительная гипоксия, ассоциированная с тяжелой ИАГ, приводила к выраженным структурным нарушениям элементов ЗЧС крыс по сравнению с группой легкой ИАГ и контроля. Наблюдались дисциркуляторные нарушения, гиперплазия лимфоидной ткани, дегенерация костного мозга.

Таким образом, установлено, что с увеличением ИАД морфологические изменения наблюдались одновременно во всех структурах ЗЧС и носили более выраженный характер у крыс с тяжелой степенью ИАГ. Оценивая характер изменения уровней IL-18, NGAL, МСР-1, VEGF-C в сыворотке крови, установили, что наибольшая концентрация данных цитокинов отмечалась в группе с максимальными значениями ИАД и сопровождалась грубыми морфологическими изменениями элементов ЗЧС. Полученные данные подчеркивают системный характер повреждения в ответ на гипоксию.

Небольшая выборка и моделирование ИАГ на новорожденных крысах, которые более устойчивы к действию гипоксии, ограничивают экстраполяцию результатов исследования на течение патологии человека. Однако обнаруженные изменения указывают на потенциальную возможность повреждения слюнных желез и ВНЧС у детей и диктуют необходимость проведения дальнейших исследований.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В отдаленном периоде при экспериментальной ИАГ установлено: 1) повышение уровней маркеров воспаления и гипоксии в сыворотке крови крыс; 2) выраженность синовиита и сиаладенита нарастала с увеличением уровня ИАД; 3) максимальные изменения маркеров воспаления и морфологические изменения ВНЧС и слюнных желез крыс отмечались в группе с тяжелой степенью ИАГ.

1. https://www.internet-law.ru/gosts/gost/61242/

2. https://www.internet-law.ru/gosts/gost/62388/

3. Руководство по содержанию и использованию лабораторных животных. Восьмое издание / пер. с англ. под ред. И.В. Белозерцевой, Д.В. Блинова, М.С. Красильщиковой. М.: ИРБИС, 2017. 336 с.

4. https://gpower.software.informer.com/3.1/

Список литературы

1. Liang Y.J., Huang H.M., Yang H.L., et al. Controlled peritoneal drainage improves survival in children with abdominal compartment syndrome. Ital J Pediatr. 2015; 41: 29. https://doi.org/10.1186/s13052-015-0134-6. PMID: 25881886

2. Kirkpatrick A.W., Roberts D.J., Jaeschke R., et al. Methodological background and strategy for the 2012-2013 updated consensus definitions and clinical practice guidelines from the abdominal compartment society. Anaesthesiol Intensive Ther. 2015; 47 Spec No: s63-77. https://doi.org/10.5603/AIT.a2015.0081. PMID: 26588481

3. Divarci E., KarapinarB., YalazM., et al. Incidence and prognosis of intraabdominal hypertension and abdominal compartment syndrome in children. J Pediatr Surg. 2016; 51(3): 503-507. https://doi.org/10.1016/jjpedsurg.2014.03.014. PMID: 25783342

4. Elverdin J.C., Chiarenza A.P., Frid A.B., Giglio M.J. Effects of chronic hypoxia on the secretory responses of rat salivary glands. Arch Oral Biol. 1995; 40(5): 459-462. https://doi.org/10.1016/0003-9969(94)00158-8. PMID: 7543749

5. Яковлев В.В., Бадаева А.В., ИвановаЕ.И. и др. VEGF-C - биомаркер повреждения почек при экспериментальной интрааб-доминальной гипертензии. Сеченовский вестник. 2020; 11(3): 47-56. https://doi.org/10.47093/2218-7332.2020.11.3.47-56

6. De Laet I.E., Malbrain M.L.N.G., De Waele J.J. A Clinician’s Guide to Management of Intra-abdominal Hypertension and Abdominal Compartment Syndrome in Critically Ill Patients. Crit Care. 2020 Mar 24; 24(1): 97. https://doi.org/10.1186/s13054-020-2782-1. PMID: 32204721

7. Morozov D., Morozova O., Pervouchine D., et al. Hypoxic renal injury in newborns with abdominal compartment syndrome (clinical and experimental study). Pediatr Res. 2018 Feb; 83(2): 520-526. https://doi.org/10.1038/pr.2017.263. Epub 2017 Nov 15. PMID: 29053704

8. Aqrawi L.A., Chen X., Hynne H., et al. Cytokines Explored in Saliva and Tears from Radiated Cancer Patients Correlate with Clinical Manifestations, Influencing Important Immunoregulatory Cellular Pathways. Cells. 2020 Sep 8; 9(9): 2050. https://doi.org/10.3390/cells9092050. PMID: 32911805

9. Hussain Q.A., McKay I.J., Gonzales-Marin C.,AllakerR.P. Regulation of adrenomedullin and nitric oxide production by periodontal bacteria. J Periodontal Res. 2015 Oct; 50(5): 650-657. https://doi.org/10.1111/jre.12246. Epub 2014 Nov 29. PMID: 25440112

10. Belstr0m D., Eiberg J.M., Enevold C., et al. Salivary microbiota and inflammation-related proteins in patients with psoriasis. Oral Dis. 2020 Apr; 26(3): 677-687. https://doi.org/10.1111/odi.13277. Epub 2020 Jan 28. PMID: 31916654

11. Aqrawi L.A., Galtung H.K., Guerreiro E.M., et al. Proteomic and histopathological characterisation of sicca subjects and primary Sjogren’s syndrome patients reveals promising tear, saliva and extracellular vesicle disease biomarkers. Arthritis Res Ther. 2019 Jul 31; 21(1): 181. https://doi.org/10.1186/s13075-019-1961-4. PMID: 31366407

12. Zhou S., Cui Z., Urban J.P. Factors influencing the oxygen concentration gradient from the synovial surface of articular cartilage to the cartilage-bone interface: a modeling study. Arthritis Rheum. 2004; 50(12): 3915-3924. https://doi.org/10.1002/art.20675. PMID: 15593204

13. Hasegawa S., Nakano T., Torisu K., et al. Vascular endothelial growth factor-C ameliorates renal interstitial fibrosis through lymphangiogenesis in mouse unilateral ureteral obstruction. Lab Invest. 2017; 97(12): 1439-1452. https://doi.org/10.1038/labinvest.2017.77. PMID: 29083411

14. Terrizzi A.R., Conti M.I., Martinez M.P., Fernandez-Solari J. The process of acclimation to chronic hypoxia leads to submandibular gland and periodontal alterations: an insight on the role of inflammatory mediators. Mediators Inflamm. 2018; 2018: 6794508. https://doi.org/10.1155/2018/6794508. PMID: 30622434


Об авторах

Н. С. Морозова
ФГАОУ ВО Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет)
Россия

Морозова Наталия Сергеевна - кандидат медицинских наук, профессор кафедры стоматологии детского возраста и ортодонтии.



А. А. Мамедов
ФГАОУ ВО Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет)
Россия

Мамедов Адиль Аскерович - доктор медицинских наук, профессор, зав. кафедрой стоматологии детского возраста и ортодонтии.



Д. Ю. Лакомова
ФГБОУ ВО Саратовский государственный медицинский университет им. В.И. Разумовского» Минздрава России
Россия

Лакомова Дарья Юрьевна - кандидат медицинских наук, доцент кафедры хирургии детского возраста



Л. Д. Мальцева
ФГАОУ ВО Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет)
Россия

Мальцева Лариса Дмитриевна - кандидат медицинских наук, доцент кафедры патофизиологии.



О. Л. Морозова
ФГАОУ ВО Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет)
Россия

Морозова Ольга Леонидовна - доктор медицинских наук, профессор кафедры патофизиологии.

Ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2, Москва, 119991, Тел.: +7 (916) 532-54-81



Дополнительные файлы

1. The ARRIVE guidelines 2.0: author checklist
Тема
Тип Исследовательские инструменты
Скачать (171KB)    
Метаданные

Рецензия

Просмотров: 541


Creative Commons License
Контент доступен под лицензией Creative Commons Attribution 4.0 License.


ISSN 2218-7332 (Print)
ISSN 2658-3348 (Online)